№ 3
***
Утреннее солнце золотило кроны деревьев, лёгкий ветерок шелестел листвой. Совсем рядом чирикнула маленькая пичуга, добавила длинную трель, внезапно оборвав её. Послышался громкий треск веток, словно кто-то продирался сквозь заросли леса.
Вальдес поворошил обломанной палкой слабо тлеющие ветви, но добился только осыпавшегося с них пепла. Костёр безнадёжно погас, хотя это совершенно не расстроило Кенхеля, готовить на нём он не собирался, а ночь уже закончилась. Бросив взгляд через плечо в сторону густого кустарника, он убедился, что появился именно тот, кого ждали.
- Ну и говорил я, что город совсем рядом, - угрюмо сообщил Мэт, швыряя на землю добычу – подстреленного тетерева. – Вот, попался на обратном пути, что добру пропадать, верно?.. Так насчёт города. Слушать надо умных людей, если дело говорят. Господин Кумар, верно, впервые идёт этим путём… Или вообще с товаром, – добавил он чуть тише.
Торговец спал в своей повозке, стоявшей на достаточном расстоянии от костра Вальдеса, но рисковать Мэт не собирался, слишком болтливых охранников повторно не берут на работу.
Вальдес пожал плечами, не разделяя досаду товарища. Сам он ничего не имел против сна вне городских стен, на свежем воздухе. Комары его не кусали, а ночь была тёплой и спокойной.
Все уже проснулись. На стоянке царило оживление, воины собирали котелки, оружие, забрасывали костры землёй. Сам торговец, господин Кумар, проверял, не нарушил ли ночью кто целостность опечатанных тюков и свёртков. Даже подозрительно нюхал сургучные нашлёпки поверх обвязок. Чем он торговал, доподлинно не знал никто, но Кенхель предположил ткани или меха; свёртки выглядели мягкими, никаких острых углов не выпирало, да и не слишком тяжёлыми. Ну а ценность добра определяет именно тот, кто продаёт.
Пьяная дорога, вот на что сетовал молодой паренёк, впервые нанявшийся в обоз. Именно она виновата во всём, говорил он, когда торговый караван в полном составе продолжил путь. Новичков сбивает с толку, да и бывалым людям с ней непросто поладить. Мэт что-то отвечал, но Вальдес не прислушивался, изучая пышную зелёную растительность. Блеснула поверхность реки, значит, не сбились, всё верно.
Идиотов в охране не было, торговца он таким тоже не считал, так в чём же дело? Почему в этот раз всё выходило настолько неудачно? Первое нападение они отбили легко, противника было заметно меньше, хуже вооружён, чем обозники. Второе же произошло слишком быстро, вот тогда-то Кенхель и заподозрил неладное. Скорее всего, первые просто проверяли, как вооружены охранники, насколько умелы и готовы к засаде. Что само паршивое, они потеряли одного своего, хороший парень был, и не слишком молод, не новичок. Кумар решительно воспротивился их желанию тащить тело с собой, велел закидать камнями там же. Ясное дело, жара, путь не близкий, пришлось уступить. Но с тех пор их преследовали только неудачи. Вспоминать всё Кенхелю не хотелось, большая удача, что они всё-таки дошли. Только не слишком ли большая цена за тряпки, вот о чём думал он порой.
В сторону от основной дороги убегала едва заметная виляющая тропка, Вальдес машинально проследил взглядом, сколько было видно с седла. Где-то вдалеке – сквозь заросли – он разглядел тонкую девичью фигурку, острое зрение выхватило светлые волосы, простое платье, но лица видно не было. Стояла девушка на мостике, так предположил он. Вот опустила руку, приставленную ко лбу, словно она выглядывала что-то, пряча глаза от солнечных лучей. Помедлила немного и пошла дальше, свернув от основной дороги. Вальдес отвернулся, снова следя за окрестностями. Кто бы ни была, скорее всего местная, не разбойница, а значит и особого внимания не нужно.
«Скорей бы», думал он, глядя на приближавшуюся стену, ограждавшую город. Там они распрощаются с нанимателем, смогут, наконец, отдохнуть и расслабиться. И долгожданная охота – свобода высоко над землёй. Этого людям точно никогда не понять, прикованным навеки к тверди.
Повозиться пришлось дольше, чем он предполагал, закончили лишь, когда солнце уже находилось в зените. Усталые, голодные, они получили, наконец, оплату и каждый отправился по своим делам. Вальдеса звали с собой, чтобы хорошей выпивкой отметить вполне удачное завершение дел – вернулись почти все, заплатили им неплохо, - но он отказался, сославшись на иную компанию. Похоже, лучшей причины он придумать не смог бы, отпустили сразу, сопроводив лишь скабрезными шутками и смехом его уход. На это Вальдес только пожимал плечами. Пусть думают, что хотят, лишь бы не мешали, не следили за ним.
Коня и вещи он оставил там же, где снимал комнату. Неплохой дом, неподалёку от главных ворот, не слишком богатый, хозяйка – немолодая уже женщина, сдавала две комнаты, брала со своих постояльцев немного, в их дела не лезла, вообще была ненадоедливой и нелюбопытной. Оставив плату за неделю, Вальдес мог быть спокоен, он предупредил, что может пока не появляться, но к концу срока вернётся обязательно. Хозяйка понимающе кивнула, обещая проследить, чтобы с конём всё было в порядке.
Искал место для превращения он недолго. Ноги сами вывели к Углу Потухших Фонарей. Пожав плечами и решив, что «это судьба», Вальдес удостоверился, что поблизости нет никого, если не считать прошмыгнувшей чуть далее кучке непонятных личностей в тёмных плащах. Личности скрылись, и стало совсем пусто. Вальдес решил больше не ждать. Миг, а в следующий к облакам уже стремительно летела большая птица, оставляя позади город, его обитателей и все проблемы последних дней.
Это была свобода в самом полном её понимании. Беркут сделал широкий круг над городом СиЛ, и направился далее, к горам и лесу. Чистый воздух пьянил, ветер подхватывал птицу под крылья, позволяя легко планировать, экономя силы. Острое зрение выхватило сначала одинокого всадника на дороге, направляющегося к самим горам, затем шустрого кролика, петляющего в просветах зарослей, пару мелких пичуг, уже разглядевших хищника в небе и стремительно улепётывающих с открытого пространства. Вальдес-беркут проводил птах снисходительным взглядом, не собираясь размениваться на подобную мелочёвку. Погонять разве что, для развлечения. Внезапно он камнем бросился вниз, складывая крылья, но у самой земли снова расправил их и взмыл в небо. Перепуганный кролик распластался в траве, дрожа от ужаса, а когда беркут пронёсся мимо, тут же припустил к своей норе, твёрдо рассчитывая не высовываться из неё до следующего дня.
Вальдес неторопливо кружил над зарослями, постепенно приближаясь к высоким деревьям. Искать там было сложнее, да и ветви мешали нормальному броску, но возможно удастся выманить кого-то на более открытое место.
Свистнула стрела совсем рядом с его головой. Беркут хлопнул крыльями, пытаясь развернуться, но слегка запоздал, мешали те самые проклятые ветки. И стоило же проявлять такую глупость, досадовала человеческая половина, отчаянно пытаясь разглядеть, откуда стреляют, а также сообразить, что лучше – атаковать или сбежать (точнее улететь). И всё же он расслабился, совсем потерял скорость реакции. Следующая стрела пробила левое крыло. Беркут вскрикнул от боли, уже не думая ни о чём устремился к городу. Сейчас верх брали птичьи инстинкты, подсказавшие, что скрываться надо в родном убежище. Подвело крыло, беркут не мог лететь высоко, рывками взмывая выше и тут же снижаясь к земле. Было чертовски больно. Ещё один рывок, в глазах потемнело, и птица начала падать. Удар смягчила трава, сознание он не потерял. Рядом послышался испуганный женский голос. Когти беркута заскребли по земле, он пытался подняться, выправить смявшиеся при падении крылья и сломанные перья. Бесполезно, Вальдес чувствовал, что истекает кровью, стрела всё ещё была в крыле, правда, уже сломанная, остался лишь наконечник с куском древка, но при каждом движении крыла, тело отзывалось резкой болью. Кто-то коснулся его рукой, Вальдес дёрнулся, хотя сопротивляться он толком не мог. Превращение? Только он подумал об этом, как в поле зрения появилась обладательница этих рук. Вальдес разглядел светлые волосы, миловидное личико. Было в нём нечто успокаивающее, безобидное. Он помедлил, глядя в глаза этой девушки. Она что-то сказала. Беркут издал озадаченный клёкот, пытаясь сообразить, почему он не понимает её. Девушка склонилась над ним, легонько касаясь пальцами раненого крыла, озабоченно наморщила лобик. Её руки осторожно сжали древко, словно девушка примеривалась выдернуть обломок. По крайней мере, на это рассчитывал Вальдес – выдернуть, а не добить его. Стрелять мог и охотник, вроде того же Мэта, любителя пернатой дичи. А мог быть и кто-то, твёрдо знавший, с кем имеет дело. Вальдес знал о своей паранойе, но считал, что лучше подозревать худшее, чем оказаться однажды в смертельной ловушке. Примерно как сейчас.
Боль резанула снова. Оказывается, пока он предавался размышлениям, незнакомка успела перехватить стрелу со стороны наконечника и выдернуть её. Сейчас же она быстро заматывала рану какими-то тряпками. Похоже, повезло ему – попасть на знахарку. Профессию теперь он определил наверняка, уж слишком умело она делала перевязку.
- Возьму тебя с собой,- негромко сказала девушка. Это его обрадовало. Даже по двум причинам – и спасение, если успеют уйти, пока тот стрелок не появился, и сам факт того, что он снова понимает человеческую речь.
Возможно, обычный беркут на его месте вёл бы себя иначе. Знахарке могло крупно не поздоровиться, вздумай он сопротивляться её лечению. Пусть крылья были сильно повреждены, но когти оставались опасным оружием.
Недоумённо клёкотнув, птица позволила поднять себя на руки, подивившись, насколько сильными оказались эти руки хрупкой на вид девушки. Травница же, сдвинув сумку так, чтобы была больше за спиной, чем сбоку, направилась в сторону города, прижимая раненого беркута к себе. Вот когда дало о себе знать напряжение и потеря крови. Сильная слабость, а вместе с тем и ощущение некоей безопасности, взяли своё – Вальдес потерял-таки сознание.
Сознание возвращалось медленно. Густой вязкий туман окутал мысли, путая и сбивая Вальдеса с толку. Он попытался пошевелиться, но ощутил лишь некие путы, крепко стянувшие его… руки или крылья? Действительно, странно и непривычно. Открыв глаза, он убедился, что находится в птичьем облике, чего с ним не случалось уже очень давно: с тех пор, как закончилось обучение под присмотром жреца, и он научился контролировать себя.
Первым вернулось воспоминание о стреле. Неизвестный охотник и собственное ранение. Беркут дёрнулся снова, яростно пытаясь освободиться. С перепугу вообразив, что находится в плену, он скребнул когтями по деревянной поверхности, большего сделать просто не смог.
- Ну и погляди, что ты наделал, - раздался укоризненный женский голос. – И сам занозился, наверное, и мне теперь осторожно пол мыть придётся. И не дёргайся так сильно, снова кровь пойдёт. Какая глупая птица!
Вальдес удивлённо слушал эту гневную речь, пытаясь разглядеть, кто говорит. Наконец, в поле зрения появилась давешняя светловолосая знахарка. Девушка стояла, уперев руки в бока, разглядывая его. Сердитое выражение на её лице позабавило Кенхеля, по его мнению, оно придавало девушке некое очарование, делало её ещё милей.
Перестав метаться, беркут замер, внимательно глядя на травницу, а та достала свою сумку и опустилась рядом с ним на колени, приговаривая при этом:
- Всё равно перевязку делать пора. Долго же ты проспал, хочу я сказать. Даже поволновалась порядком. Между прочим, с животными сложнее, чем с людьми, шансов было немного… Хотя кому я говорю, ты же даже не понимаешь меня.
Вальдес хотел, конечно, сказать, что отлично её понимает и очень благодарен за помощь, но решил оставить это на потом. Кто знает, как она относится к кёртам. Вполне возможно, что увидев сейчас на полу перед собой не птицу, а незнакомого бородатого парня, она просто схватит вот эту самую табуретку, на которую положила сумку, и огреет его по голове, от греха подальше. Так что лучше не рисковать, позволить вылечить себя, а миленькую знахарку вполне можно будет отблагодарить и позднее.
Время тянулось долго. Вопреки ожиданиям, на кёрте не зарастало всё моментально. А может, это рана была настолько тяжёлой. Фиамма, так звали девушку, это он выяснил, когда к ней пришёл кто-то из знакомых или пациентов и назвал по имени, - уделяла ему внимание ровно настолько, чтобы следить за состоянием раны и периодически подкармливать. На мышей в своём рационе Вальдес не жаловался, но вот непонятное зерно с негодованием отверг, представив, как будет изображать из себя домашнюю несушку, разгребающую лапой траву во дворе в поисках съестного. Ещё бы червяков притащила, с досадой думал он. Фиамма же снисходительно гладила его по голове – Вальдес позволял ей эти вольности, изображая ручную птичку – и периодически приносила свежее мясо. Тогда ему делалось неловко, ведь девушка вынуждена тратиться на его прокорм, но он утешал себя мыслью, что рассчитается позднее.
К вечеру четвёртого дня травница, наконец, сняла повязку и сообщила, что рана выглядит уже не так плохо.
- Совсем скоро сможешь начать летать, - с улыбкой добавила она, проведя рукой перьям. Беркут, нахохлившись, смотрел на девушку и думал, что делать теперь. То, что лечит она его вполне бескорыстно, он понял сразу. Не было в её намерениях продать свою находку какому-нибудь охотнику или коллекционеру. Когда нужно будет, она просто отпустит его на волю. Вот это-то его и не радовало. Сам он успел уже привязаться к Фиамме. Странно это было для него, впервые в жизни он думал, что не хочет с кем-то расставаться. И ещё проблема – он не знал, как рассказать ей о себе. Кажется, это было в каких-то песнях и историях, которые так любила его мать: некий кёрт, влюблённый в простую девушку, открывал ей свою тайну, а потом… А потом или трагедия и кто-то из двоих умирал, или же они начинали жить вместе долго и счастливо. Беркут досадливо щёлкнул клювом. Первый вариант не устраивал однозначно, но и второй был не совсем тем, что надо. Получалось, что он должен будет остаться с ней, завести детишек, сменить образ жизни полностью. И это он-то, так любящий вольный образ жизни, совсем не мыслящий себя без сражений, путешествий? А как же слава, подвиги, всеобщее признание?
Фиамма, не подозревавшая о душевных терзаниях своего пернатого пациента, поставила рядом с ним глубокую миску с чистой водой, улыбнулась и вышла на улицу, накинув на плечи тёплый плащ. Вальдес проводил её хмурым взглядом. Когда дверь открылась, впустив поток холодного воздуха, он вспомнил, что собирался провести эти дни на свободе, в лесах и полях, а вместо этого заперт в маленьком домишке. А ведь скоро уже почти неделя, как он не превращался. Что будет, если минует срок? На душе стало совсем паршиво.
На следующий день Фиамма взяла его с собой. На улице было пасмурно, небо сплошь затянуто серыми облаками, но скорого дождя Вальдес не чувствовал.
- Вот и проверим твои силы,- сказала Фиамма, опуская его на землю. – Надеюсь, всё сделала как надо… ох!
Последнее относилось к беркуту, хлопнувшему крыльями перед самым её лицом. Не специально конечно, просто не рассчитал, но уж больно сильно хотелось снова оказаться в воздухе. Круг над девушкой – не сильно высоко, он не хотел, чтобы его заметили, - а затем он плавно спустился к ней на подставленную руку, предусмотрительно обёрнутую тканью плаща.
- Вернулся, - с лёгким удивлением сказала травница, внимательно глядя ему в глаза. – Вот уж не думала… Но я рада, правда.
Рад был и Вальдес. Вот он, тот самый момент, он был в этом уверен. Сейчас нужно сказать ей, объяснить всё. Почему-то он не сомневался, что всё получится и Фиамма его поймёт.
- Осторожнее с птицей, девочка. Она опасна.
Фиамма и Вальдес обернулись синхронно, отыскивая говорившего. Неподалёку стояла женщина, не старая, но в чёрных волосах была заметна проседь. Вальдес рефлекторно уже готов был броситься на неё, но Фиамма заговорила раньше.
- Не опаснее тебя, Вилма. Зачем ты здесь?
Показалось или в голосе знахарки звучала настороженность. Вальдес уже заметил кинжал на поясе, арбалет за спиной. И скрытые под одеждой ножи. И особенно шрам на щеке, прикрытый частично волосами. Женщина смотрела внимательно, кривя губы в усмешке.
- Ты же вылечила меня. Я обещала отплатить, а слов на ветер бросать не привыкла.
- Ничего не надо. – Вот уж сказала, как отрезала, Вальдес невольно восхитился решительностью девушки. Профессия этой Вилмы была далека от мирной, и как бы не оказалась она стоящей вне закона. Единственное, что успокаивало – он не чувствовал в её эмоциях враждебности, разве что лёгкая настороженность, да ощущение превосходства. Что делала она здесь, у стен города, когда в любой момент могли появиться стражники?
- Ты говорила, я помню. Однако в жизни всякое случается, ты можешь и передумать.
Не дав Фиамме возразить, Вилма развернулась и зашагала в сторону дороги, вскоре её силуэт был скрыт прибрежными зарослями.
Момент был упущен. Фиамма явно не была настроена на лирику, с лица не сходила теперь хмурость, излучала она тревогу и досаду. В молчании они вернулись в её дом.
На следующий день, ближе к вечеру, травница взяла беркута с собой и снова отправилась к реке.
- Пожалуй, отпущу я тебя, - пробормотала она негромко. – Сам видишь, не могу я тебя оставить. Ты слишком заметен, кто-то… да кто угодно увидит тебя и решит убить или забрать себе.
Почему-то Вальдес снова вспомнил Вилму. Что такого связывало этих двух женщин, он понять не мог, но ясно же, что черноволосая пугала травницу. И именно поэтому сам он точно не мог теперь оставить Фиамму. Беркут остался на месте, игнорируя предоставленную свободу.
- Да лети же! – с досадой крикнула Фиамма, взмахнув рукой. – Вот же… навязался на мою голову. Ради тебя же стараюсь, как ещё объяснить? Совершенно глупая птица!
С этим Вальдес не спорил. Глупо, неосмотрительно. А вот как объяснить Фиамме, что он не может её оставить, что хочет защитить, хочет всегда быть рядом?
Фиамма нагнулась, подобрала камень и замахнулась, словно собираясь бросить его в беркута. Тот только покосился на неё одним глазом, но с места не сдвинулся.
- Навязался, - в сердцах повторила знахарка, бросая камень рядом с собой и опускаясь на колени рядом с птицей. Ладошкой ласково провела по перьям, склонив голову к его голове. – Думаешь, это так просто? А чего мне стоило скрывать тебя эти несколько дней? Сам не понимаешь, что в городе тебе нельзя?
И словно в подтверждение её слов в каком-то миллиметре от её пальцев вонзилась стрела, взметнув комья земли. Кто-то громко выругался, а Фиамма, ойкнув, шарахнулась в сторону. Вальдес мигом оказался в воздухе, но тут же упал, спутанный сетью.
- Надо же, - послышался радостный голос. – Я уж думал, что снова улетит. Какая удача… А ты сиди там, не дёргайся.
Последнее относилось к Фиамме. Вальдес сумел частично выпутаться, теперь он хотя бы видел происходящее. Здоровяка рядом с собой он видел впервые в жизни, в этом был уверен. Тот целился в него из арбалета, но стрелять, похоже, не собирался.
- За живого дадут больше, - словно бы в задумчивости сказал он. Арбалет угрожающе качнулся в сторону светловолосой травницы, и настроение бородача изменилось, появились угроза и готовность бить. – А вот что мне с тобой делать? Свидетели не нужны, так что оставлять тебя живой опасно… Ты же не знаешь, кто он? Не знаешь, вижу. Но всё равно, нельзя. И здесь нельзя, ещё увидит кто… А ну, пошла туда!
И арбалетчик дёрнул подбородком, указывая в сторону совсем уже густой, непроходимой растительности у реки. Вальдес понял, что задумал бородач. Если бы не эта сеть. Вот только сбросить или разорвать её он не мог, настолько крепкой она оказалась. Беркут бил крыльями, но только больше запутывался, а тем временем бородач ухватил Фиамму за руку, выкручивая за спину, и поволок к реке. Превращение прошло быстро, он не успел забыть себя. Вальдес-человек теперь пытался выбраться из сети.
Вскрик заставил Кенхеля замереть, но больше звуков не было. Обречённо застыв на месте, он ждал, пока появится враг. Теперь он думал только о мести.
Когда перед ним возникла стройная девичья фигура, он не поверил глазам. Фиамма держала в руке явно чужой нож – кривой, с широким зазубренным лезвием. Какое-то мгновение она, закусив нижнюю губу, лишь молча глядела на того, кто оказался вместо птицы в плену. Затем медленно приблизилась. Склонившись над Вальдесом, она принялась сосредоточенно резать сеть, а Кенхель всё смотрел на заляпанное брызгами крови светлое платье и на сам нож.
- Фиамма… - начал было Вальдес, но девушка не дала договорить.
- Вот в чём, значит, дело. Поэтому в тебя стреляли… И ты всё прекрасно понимал, ведь так?
Вальдес уже был совершенно не рад, что его тайна раскрыта. Вела себя травница не так, как он надеялся и ждал. Больше походило на то, что она предпочла бы никогда его не видеть. И «читать» её настроение было крайне мучительно.
- Тот тип… он мёртв? – всё, что смог выдавить из себя Кенхель. В глаза девушки он при этом не смотрел.
- Его найдут, - тихо сказала травница, отбрасывая нож в сторону.- Да, мне пришлось. Я ненавижу причинять кому-то боль, но иначе ведь было нельзя.
Освободившийся Вальдес сгорал со стыда – и сам пострадал, и Фиамму не спас. Настоящий герой, только и воспевать в песнях подвиги. А хуже всего то, что она как будто и не винила его, только себя за что-то казнила.
- Не найдут, - на этот раз голос он узнал. Снова та разбойница – Вилма. Всё видела, это было ясно. Но теперь ему плевать, если Фиамма решит, что никогда не захочет его больше видеть…
- Я ведь говорила, что зря отказываешься. Повезло вам обоим, что я за вами следила. – деловито говорила женщина, проходя мимо парочки. На Кенхеля она даже не смотрела, всё внимание уделяя светловолосой знахарке.- От трупа я избавлюсь, а ты бери свою «пташку» и уходи.
Женщина скрылась в зарослях, так и не дождавшись ответа. Снова наступила тишина.
Кажется, Фиамма хотела что-то сказать ему. Вальдес видел по её глазам, что девушка страдает. Но что именно не даёт ей покоя, он понять не мог. Наконец Фиамма вздохнула и медленно пошла к городским воротам. Через несколько шагов она остановилась и обернулась.
- Говорила же, нельзя тебе тут оставаться, - тихо сказала травница. – Просто уходи сейчас. Может, ещё увидимся. Хотя, может, и нет.
Когда Вальдес вернулся в дом, где снимал комнату, хозяйка только поохала, как же долго его не было, она уже тревожиться начала. Ещё заметила насчёт его бледности и болезненного вида. Вальдес отделался от доброй женщины какими-то объяснениями, тут же забыв, что наговорил. В комнате он просто рухнул на кровать, затем перевернулся и со стоном закрыл глаза руками. Хотелось выть от бессилия и отчаяния. Она прогнала его, других объяснений быть не может. Фиамма не хотела его видеть, да он и не винил её за это. Ведь сам во всём виноват. Обманул, воспользовался добротой, фактически подставил под удар. Всё, что он хотел сейчас – это как можно скорее уехать из города СиЛ, и не возвращаться сюда как можно дольше. Если бы только это помогло.
Нанялся Вальдес к первому же торговцу, отправлявшемуся с товаром в Антей, наплевав на уже потверждённые слухи об участившихся стычках с конатарами. Сейчас он готов был лезть в самое пекло, лишь бы не думать ни о чём, не представлять себе нежное лицо, хрупкую фигуру, ясные глаза. Смелости, чтобы пойти к травнице домой и попытаться объясниться, ему уже не хватало.
Он был уверен, что больше никогда не увидит её, но наутро, минуя городские ворота, встретился взглядом с Фиаммой, спешившей куда-то по своим делам. Он видел, как расширились удивлённо глаза знахарки, когда она заметила его. Вот когда Вальдес понял, что совершил глупость, но исправить уже ничего не мог. Обоз уже выехал за ворота, а когда они вернутся – было не известно.
