№ 1
Единственная. Легенда о яркой звезде.
(по миру "Цветок Астриана")
И нет секрета в том,
Что звёзды покидая небосклон,
В порыве новой страсти вмиг сгорая,
Готовы оставаться на земле, свою частичку там лишь обретая.

Эта легенда записана давным-давно, передаётся из уст в уста народами. Подле костра или очага её рассказывают матери дочерям, а отцы сыновьям, чтобы дети знали какова истинная сила звёзд и насколько они прекрасны. Позвольте мне быть вашим рассказчиком…
Существовало некогда одно поселение. Было оно небольшим: всего-то пяток домов. А потому названия у него не было. Каждый из живущих в маленьком племени считал себя членом одной большой семьи, да помогал по мере сил и возможностей. В этом небольшом селении, основанном меж гор и утёсов, что краями своими касаются неба синего, жил паренёк лет пятнадцати от роду. Звали его Аламир. Сказочником и выдумщиком большим слыл этот мальчонка в родном крае, а так же любил на верхушки гор взбираться и территории новые исследовать. Вот и завело его один раз такое невинное исследование в пещеру на верхушке одной из могучих гор. Будучи довольно храбрым юношей, Аламир вошёл в тёмный проход, завлекающий путника, и долго шёл по витым переходам. Кое-где туннели сужались, заставляя мальчика пригибаться, а то и вовсе ползти на животе; вдругоряд они расширялись, являя собой прекрасные гроты с жилами из сверкающих всеми огнями самородков. Ал нежно и осторожно провёл рукой по одной из таких жил и почувствовал лёгкое покалывание и тёплую волну благодарности в ответ. Мальчик ощутил, что начинает проваливаться в темноту. В глазах всё поплыло, а над головой раздался крик.
Когда юноша очнулся, то взгляд его был устремлён вверх. Он видел своды большой пещеры и множество маленьких летучих мышей, которые усеяли собою весь потолок. Единственное, что удивило мальчика – наличие большой дыры в центре. Выглядела она так, будто потолок пещеры со временем истончился и осыпался в определённом месте. Сквозь эту пустоту было видно бескрайнее небо, на котором горела звезда. «Единственная» - так звали далёкое светило подлунные жители. Свет её проливался внутрь пещеры, озаряя собою большую часть пространства. Аламир сел и потряс головой, фокусируя взгляд на чём-то светлом впереди себя. Приглядевшись, он увидел прекрасную девушку с серебристыми волосами, белой кожей и тонкими чертами лица. Её глаза были крупными, светло-серыми, что давало повод приравнивать их цвет к оттенку шевелюры. На деве были вышитые золотом белые одежды. В её взгляде не было высокомерия или холода, лишь живой интерес. Аламир хотел было открыть рот, чтобы поздороваться и спросить: кем является незнакомка? Дева остановила его жестом, подняв руку ладонью к нему, после чего протянула её в зовущем жесте. «Доверься мне» слышал мальчик в голове. Ал поднялся, завороженный красотой и загадочностью незнакомки, привычно отряхнулся, шмыгнул носом и сделал шаг навстречу. Дева усадила его рядом, и они долгое время разговаривали. Юноша рассказывал о себе и деревеньке, отвечал на различные вопросы незнакомки и в итоге сам не заметил, как начал засыпать. Он запоздало понял, что так и не узнал её имени.
Утро началось тяжело. Аламир еле разлепил глаза и понял, что очутился дома, хотя совершенно не помнил: как добрался до родного поселения и кровати вообще. Решив попытать счастья он вновь отправился к той горе, но так и не нашёл путей, которые преодолел сутки назад. Магия, иллюзия, сон? Аламир достоверно не знал, что произошло в прошлую ночь, а если кому-то рассказывал, то те лишь смеялись над сказочником. Лишь одно подтверждение словам юноши светило каждую ночь на небосклоне – звезда. Это небесное светило было единственным, что впоследствии напоминало мальчику об удивительном путешествии. Долгих три года его мучила загадка, долгих три года она загадывал одно и то же желание, глядя на звезду. Та безмолвствовала.
К своему совершеннолетию Аламир возмужал, прослыл первым парнем на деревне, и в то же время его персона обрастала различными неприятными слухами, мол, на девушек он внимания не обращает. Притом, те же девы и распускали эти сплетни, но Алу было всё равно на женские разговоры. В свой день рождения он, выйдя из дома, вновь посмотрел на звезду и попросил о новой встрече с той самой девушкой, веря, что именно сегодня его желание исполнится. В тот самый момент, его мир начал рушиться – звезда упала. Его плечи опустились, а в душу стала красться коварная пустота, намереваясь заполнить свою жертву без остатка. Он опустился на колени, глядя на небо, где только что сверкала его надежда, а по щеке побежала слеза. На плечи юноше опустились чьи-то прохладные руки. Аламир  повернулся и увидел ту самую девушку из прекрасной пещеры. Она улыбалась и погладила его по щеке, присаживаясь перед ним на колени. Он прижал её к себе и поклялся никогда больше не отпускать. В тот момент небо вспыхнуло мириадами огней – озарилось новыми звёздами: малыми и большими, разрозненными и плавающими в гуще неба группками…
Вера Аламира была негасима. Он ждал и надеялся на чудо, не слушая разговоров, а, следуя лишь зову сердца, и его звезда упала, исполнив самое заветное желание. Поговаривают, что эта девушка и была той самой звездой, не выдержавшей разлуки с землей и любимым, а пещера впоследствии была найдена, но не было там более тех самых сверкающих жил. Всё правда в этой легенде. Кроме вымысла, конечно.

№ 3
Сказка маленькому Рысику
(по Цветку Астриана)

Мааама, тихое мурчание маленького Смышлёныша, что прижался к теплому боку матери, - А почему мы не такие?
Мать Фиалка удивленно подняла ушко и чуть приоткрыла желтоватый глаз.
- Ну… - Смышлёныш  замялся, - Рыси похожи на опавшую листву, на кору деревьев, волки как камни, серые – серый. Астрочки, вон и те – словно цветочки на поляне. А мы? На что мы похожи?
Смышлёныш замолчал выжидающе уставившись на мать.
- Знаешь милый, есть одна древняя легенда, рассказанная мне еще моей бабушкой, - Фиалка чуть приподняла голову, словно вспоминая то далекое время. Смышленыш никак не мог представить маму – гордую кошку с фиалковыми полосками  на дымчатой шерсти – маленьким, пуховым острозубиком, беспрестанно лазающим по деревьям и пугающим птиц.
- Бабушка мне сказала, что очень, очень давно, в те времена, когда наш мир был молод, словно нераспустившийся бутон, в Великий день, наше племя спустилось на землю прямо с небес.
- Прямо с небес!? – недоверчиво махнул хвостом Смышленыш, - такого не бывает!
- Тогда может ты мне расскажешь откуда мы? – Фиалка недовольно фыркнула.
-Мам, ну прости! Я больше не буду. Продолжай пожайлуста!!! – Смышлёныш улыбнулся, показ все свои многочисленные клычки. – Ну мааам!..
- Так вот, в тот день погасла далекая звезда. Ее душа, бродила по просторам неба, пока не увидела сидящую на камне серую Кошку.
- Кто ты? – спросила звезда.
- Я Кошка. – гордо ответила та. – А вот кто ты?
- Я была звездой в небесах, - ответила душа. - А теперь я не знаю кто я. Кем мне быть Кошка?
Серая Кошка на минуту задумалась и ласково промурчала:
- Кошкой конечно! В этом миррре нет никого лучше кошки!
Душа обрадовалась, и стала пушистой серой кошкой, под стать камню на котором она сидела.
Был закат и сквозь листву деревьев на землю падал розовый солнечный свет. Звездочка настолько хотела слиться с этим миром, что и на ее шкурке проступили ярко розовые полоски. С тех пор и живем мы, потомки той далекой звезды, которая пожелала стать кошкой. Не такие как все, удивительные подстать миру в котором живем.
Фиалка замолчала. Маленький котенок, зарылся носом в ее шерсть и тихонько посапывал. Но взрослая кошка еще долго не спала, она задумчиво смотрела на звездное небо, где вместо облаков, проплывали довольные пушистые, серые Кошки.

№ 5
Созвездие снежных пчёл
(по Безымянному миру)

Мало кто задумывается над жизнью суровых северных зверей, то ли белых медведей, то ли белых псов. Видят ли они сны? Смотрят ли на звезды? И что видят там, высоко? И почему особенно ясными и морозными зимними ночами тянут морды кверху, разглядывая сверкающие точки? И если кто-нибудь когда-нибудь спросит их о том, что они там видят, кто знает, что бы они ответили.
Наблюдая за семейством этих необыкновенных созданий на Ардолитовых островах, я невольно прихожу к выводу, что они знают куда больше нас. И каждый раз, глядя на небо, вспоминают серебряных пчёл, покинувших их суровый и не слишком гостеприимный край. Как? Вы не понимаете, о чем я? Значит, я расскажу…
Когда-то давно хедрбъёрны питались не одним только мясом. В снегах были леса. В лесах – деревья, в деревьях – дупла, а уж в дуплах жили особые серебряные пчёлы, которые делали серебряный мёд. Они вылетали за пыльцой к далеким берегам вместе с суровым северным ветром. Хедрбъёрны – охраняли их дупла до возвращения, и даже обустраивали жилища, буквально выгрызая и выцарапывая дупла в стволах старых деревьев к возвращению серебряных пчёл. Пчёлы взамен делились с ними своим сладким лакомством, которое делало мясо вкуснее, а воду – слаще.
Так продолжалось не один год, пока кому-то из белых псовых медведиц не пришло в голову… Если пчёлы делятся тем, что имеют, то нельзя ли найти большего во время их отсутствия? Чтобы проверить и узнать наверняка, нужно было дождаться лишь очередной северной бури, которая умчала бы рой снежных серебряных пчёл в сторону берега. И подойти к дуплу…
Лакомства было много. Его оказалось столько, что всего сразу и не съесть. И насытившаяся медведица тяжеловато опустила передние лапы на снег, облизывая капли серебряного мёда. Шикарное пиршество… и почему это они вынуждены охранять белых пчёл, питаясь остатками, вместо того, чтобы пировать так всегда?
Не раз и не два возвращались пчёлы к разоренным дуплам, и гневались. Ведь они тоже питались этим белым нектаром. И уже многие умерли от того, что рою не хватало пищи. И видя каждый раз следы когтей на стволах дерева, пчёлы решились на хитрость… Попросили северный ветер, чтобы он не уносил их к берегу в этот раз, а сделав круг – вернул к домам, на остров. И ветер пошел им навстречу. Кого же увидели пчёлы, описав круг и неожиданно возвратившись обратно?
Медведица-хердбъёрн жадно лакомилась их медом, уничтожая запасы и увлекшись до такой степени, что не заметила, как переменился ветер. Ух, серебряные пчёлы рассердились. Налетели гудящим жалящим роем, забиваясь в глаза, рот и нос, и в густую шерсть – добираясь до кожи… Взревела медведица не своим голосом! Да так зычно и громко, но негде было спрятаться от укусов… А каждый маленький укус стоил одной маленькой жизни. Пчелы кусали – и умирали, рассыпаясь крохотными серебристыми звёздами, и их маленькие самоотверженные души устремлялись ввысь, к темнеющему небу, складываясь в созвездие снежных пчёл.
Что стало с медведицей – мало кто помнит. А вот историю снежных пчёл, до последнего защищавших свои богатства, помнят многие. Они трудились и делились с миром плодами своего труда. Не будь той медвежьей жадности – хердбъёрны по сей день лакомились бы серебряным мёдом, а не смотрели с тоской в небо, туда, где облаком мелких белесых звезд летит созвездие снежных пчёл.

№ 7
Звездный венец
(по Цветку Астриана)

…Он дрожащими тончайшими пальцами потянулся к таинственному мерцанию, понимая, что, возможно, это последнее, что
ему суждено увидеть в своей жизни. Сколько было суеты, сколько шума вокруг за всю жизнь. Звуков, мелодий – множество, выбрать было из чего. Но он – упрямец.
Неотесанный упрямец, как говорили многие. «Конатаров характер», - осуждали некоторые. Его не любили, потому что он не слушал их, не делал то, что они хотели бы. Он не танцевал, когда остальные пускались в пляс. Не пел со всеми и оставался верен своему выбору. Выбрал же он странную музыку. Музыку звезд и песнь молчания. Как же он не был похож на своих собратьев по племени.
Если бы молчание действительно было бы золотом, он бы мог уже сложить себе дворец из золотых слитков. Нет, не дворец. К чему ему дворец – построил бы лестницу, высочайшую из всех возможных, и пустился бы в путь, по которому итак, не ведая того, стремился всю жизнь. Лестница в небо, лестница к звездам. Там, среди них он мечтал петь и танцевать, слиться с ними в единый хоровод, чтоб если кто и решил посмотреть наверх, у того закружилась бы голова от непередаваемого великолепия, защемило бы сердце от пронзительной красоты происходящего. Так же, как у него, когда он смотрит на звезды, которые, пока, так далеки от него. Он протягивал к ним руки, пытаясь нащупать их осколочную остроту крошек льда, залезал на самые высокие деревья, пытался подняться в горы до самых высоких пиков, взлетал насколько мог. Но звезды отступали, делали шаг назад в ответ на его шаг вперед, все также разбиваясь на тысячи осколков блеска в глазах сумасшедшего махаона, неотесанного махаона-упрямца. В племени все «косились» – почему он без жены? Но он молчал, хотя, наверное, мог бы рассказать, что у него уже есть много жен, прекрасных, таинственно танцующих в ночном небе, услаждающих его взгляд и слух.
Но, вот, буквально несколько мгновений назад, он понял, что звезд больше не будет.
Он умирал. Нелепо и жестоко.
Ночные гости подкрались бесшумно. Разорили их лагерь, испуганные махаоны прыскали из своих шатров, прихватывая жен и детей. И лишь он стоял спокойно, спиной ко всему происходящему, и наслаждался звездной музыкой. Кто-то окрикнул его, стараясь предупредить об опасности, нависшей позади неотвратимой тяжестью меча. Но он не шелохнулся.

Теперь махаон лежал на земле, не в силах двинуть ни ногой, ни рукой, тем более повернуть голову. Он больше не увидит их. Скорбь, невыразимая тоска залила его сердце, взгляд помутился, из темноты подступал холод. Безнадежность заставила сотрясаться все его тело в рыданиях, отдаваясь болью в ранах. Но, как он был удивлен, не веря своим глазам, счастлив, заметив мерцание рядом со своей распластавшейся по темной земле кистью. Пальцы невольно потянулись к нему, к этому таинственному мерцанию. Кончики пальцев соприкоснулись с прохладой и тягучей чернотой неба.
«Они спустились ко мне! Они ко мне спустились…»
- Но это было всего лишь отражение звезд в луже! – пискнул маленький махаончик.
- Для тебя-то так. А для того чуднОго глухонемого махаона не так. Ночью все обманчиво, все не так кажется, как есть на самом деле, - отвечал старец-махаон, потягивая свою старинную трубку с пахучим табаком.
- Так он – Месяц?
- Может, и так. Говорят, звезды забрали его к себе в благодарность за верность, что думал о них даже в свои последние минуты. Говорят, он теперь светится и кружится в танце, а его крылья изнутри светятся. Так что, когда схлопывает он их, его совсем не видно ночью. А иногда он кажет размах во всей красе. Ну, а к людям он все также глух и нем, и крайне безразличен к их судьбам. Проживая жизнь на земле, он уже будто жил в небе, не трогали его обыденные заботы.
- Но, дедушка, он не похож на нас, на махаонов.
- Да, не похож. Он такой один был. И вряд ли еще будет такой же. Но и лун на небе не много.
Старый махаон бесхитростно улыбнулся, подмигнул выползающему из-за туч месяцу. Внучек уставился на небо, пытаясь высмотреть подтверждение дедовой сказке, ничего особо не увидев, лишь вздохнул:
- А я больше солнце люблю…когда уж эта ночь закончится?