Над городом постепенно сгущались светло-голубые сумерки позднего апреля - под высоким небом, что весь день было ясным и солнечным, не находилось места серым и понурым оттенкам. Ветер уже переменился, и теперь даже на заходе солнца ничто не напоминало о зимних холодах и не грозило нежным облакам цветения, пастельными тонами окутавшим все дворы и улочки. Эта весна была чистой и красивой... а вот насколько мирной - это уже каждый решал для себя.
На широком, гладко утоптанном песчаном манеже конного двора покоем и не пахло. За высокой оградой из крепких брусьев, меж выставленных и укрепленных мишеней оставался всего один всадник - последний, наверное, на сегодня: кому еще может взбрести в голову гонять лошадей в темноте? Тренировки храмовых воинов, что пешие, что верховые, проходили по утрам, законно свободные вечера же молодые люди предпочитали посвящать занятиям более приятным и естественным. Этот, впрочем, явно был не из "местных": темно-синий с белым шитьем камзол, светлые узкие брюки под начищенными до глянцевого блеска сапогами - военные так не одеваются, и тем более не отпускают едва ли не на всю спину гриву, очень условно собранную пониже лопаток тонкой декоративной бечевкой. Из знати, не иначе - ведь и конь под ним не из простых, что тонконогой гончей статью, что богато расшитой сбруей. Но такое зрелище не было здесь редким: городская застройка не могла позволить каждому иметь в довесок к такому дорогому удовольствию, как личная конюшня, еще и площадку для тренировок.
Ашеса, согласно семейной традиции, обучал личный наставник - в свое время отличившийся на службе Храму; однако сейчас юноша практиковался в одиночку, отрабатывая то, что усвоил на прежних занятиях. Он всегда предпочитал верховому бою ближний, но долг - и все те же традиции - требовали освоить оба. Главной сложностью было то, что верхом к твоему собственному гибкому и послушному телу добавляется еще одно - лошадиное, и донести до него свои желания не так-то просто. Собственно, этим он сейчас и занимался - на время убрав меч в ножны, гонял вороного от одного края площадки к другому: рысь, галоп, повороты, броски - все это предстояло отработать, заточив привычки коня под свою манеру езды. В бою нет времени тянуть узду и выправлять лошадь, она должна нести его сама - и одного лишь сжатия шенкелей, одного касания шпор должно хватать, чтобы прыжок и поворот позволили уйти от атаки противника...
Но вороному до толкового боевого коня было как до луны - выезженный, но не в меру бойкий трехлетка знал своего всадника меньше месяца, и до сих пор сильно нервничал под седлом. Вот как сейчас: вместо того, чтобы развернуться у мишени, позорно сбился с ритма и заржал, норовя вскинуться на дыбы. Злым голосом окрикнув его, Ашес натянул поводья, заставляя коня пригнуть голову к груди, и в назидание снова огрел его по крупу болтавшейся на запястье плеткой. Вороной, прижимавший уши и отчаянно косивший на наездника вытаращенными темными глазами, вздрогнул и снова двинулся рысью, норовящей перейти в галоп. Но под жесткой рукой в белоснежной перчатке не решался, тяжело поводя боками: тренировка эта продолжалась уже больше часа, зверь выдохся - чего не скажешь о всаднике, глаза которого по-прежнему ясно блестели, но уже не мрачным недовольством, а каким-то раздраженным, диковатым задором. Оставшийся позади день был не из легких, да и последние несколько недель шрамов на сердце добавили – но Эр'Хаарт предпочитал не усыплять гадостное настроение вином, а выгонять усталостью. И борьба, пусть даже не с человеком, а с норовистой лошадью, была для этого лучшим средством...

Держа короткую черную плеть опущенной вдоль конского бока, Ашес внимательно прислушивался и присматривался к коню, довольно-таки крепко сжимая его бока коленями. Править одной рукой он уже наловчился - повод то намертво цеплялся за гибкие пальцы, затянутые в благородную белую ткань, то гладко скользил меж них, возвращая лошади часть свободы. Вороной угрозу чувствовал, но шагов через двадцать рваться с повода перестал, перейдя на простой резвый шаг. Эр'Хаарт милостиво позволял ему перевести дух перед очередным проездом меж мишенями - прекращать занятие он не собирался: у уставшей лошади меньше желания противиться всаднику, это позволит закрепить успех и дать коню понять, кто из них двоих все-таки внизу и везет, а кто правит.
Но планам его помешали самым бесцеремонным образом - не сразу отнеся брошенную в спину реплику на свой счет, Ашес с искренним возмущением уставился на невесть зачем вылезшего на манеж работника, который не просто помешал тренировке, но еще и лошадь перехватил, придерживая руками морду взволнованного вороного, вкопанным столбом вставшего посреди загона. Рука аристократа гневно дернулась, но перемкнуть нахада плетью по спине он не успел - прежде удара разглядев заброшенную за плечи длинную косу и сообразив, что перед ним девушка.
- Какого черта?.. - хрипло спросил Аш, плотнее подбирая поводья. Девица - должно быть, помощница конюха, судя по рабочей одежде свободного покроя - ответила ему таким ненавидящим взглядом, что парень вздрогнул, напряженно замерев. Сумерки сгустились, но большие и серьезные светлые глаза смотрели так пронзительно, что помехой им не стала бы и каменная стена. Оторопевший Эр'Хаарт недовольно свел брови, высокомерно глядя на дерзкую девчонку с высоты седла.
- А ты кто вообще такая, чтобы мешать мне и перечить? Пошла прочь, пока шкура цела! - рыкнул он, подавляя смятение: парню бы досталось сразу, без раздумий, но бить девушку было низко и противно. Но как еще ее отвадить? Ашес хлестнул по шее коня поводьями, одновременно всаживая в тугие бока шпоры, закрепленные на сапогах изящной кованой оплетью...
Но вороной вместо требуемого рывка в сторону выдал очередную неучтенную свечку, вскинувшись с пронзительным ржанием так высоко, что чуть было не опрокинулся сам. Перехватить повод Эр'Хаарт не успел, вытянув руку к гриве в тщетной попытке предотвратить падение. Освободившись от рухнувшего на землю всадника, конь взбрыкнул и резво отбежал на противоположную сторону манежа, трусливо жмясь к ограде.
Ашес, ухитрившись-таки извернуться, упал не на спину, а на бок - но даже условно-мягкий песок не помешал ему болезненно приложиться бедром и локтями. Сцепив зубы и коротко, но емко сквозь них ругнувшись, он поднялся с песка, принявшись злостно отряхиваться от колких крупинок.
- Ты что натворила, бестолочь? Кто тебя вмешиваться просил?! - гневно набросился он на девчонку, явно не собираясь признавать себя виноватым. Лицо исказила гримаса раздражения, зубы обнажились в косом нервном оскале. Сначала наезды от простолюдинки, потом постыдное падение - право, было с чего разозлиться. Может, чем-то он сегодня и не угодил Хранителям, но так-то унижать - уже совсем излишне!..

Песочная пыль, облачками взвиваясь над одеждой, в тихом безветрии погоды разлетаться не хотела и весьма прозаически опадала обратно, недвусмысленно намекая, что лучше уже не будет - рукава так и останутся мелко припорошенными сероватой желтизной. Досадливо цокнув языком, Ашес уронил руки вдоль тела, неприязненно дернув локтями, будто мастерски подшитый по плечистой фигуре камзол внезапно стал мешать или стеснять его. До сих пор исправно болтавшийся на левом запястье хлыст сам упал в ладонь, моментально оказавшись до скрипа стиснутым в пальцах. Вторую руку так и хотелось пристроить на рукоять меча, но останавливала неуместность такого жеста - пришлось усилием воли оставить ее непричастной, лишь бессильно подрагивающей в попытке сжаться в кулак.
Девчонка, к тому же, оказалась не из робких - там, где отступали порой даже подпитые дебоширы, она взвилась еще пуще прежнего, грозным голосом силясь усовестить аристократа. Он поджал губы, шумно выдохнув носом (с таким видом, что наверняка бы еще и копытами забил, будь они у него) и неприязненно поморщившись. Но въевшееся в кровь воспитание не давало даже усомниться в неприкосновенности девичьей особы - и это рождало определенные сложности: Ашес ввиду имеющегося опыта привык решать конфликты кулаком под дых, и решал их так весьма успешно... Сейчас же он был обезоружен - а вот взволнованная и порядком на него обозлившаяся девица беззастенчиво атаковала юношу взглядом, почти натурально расковыривающим неуютную дырку в подвздошье. Даже удивление мелькнуло наперекор тлеющим углям раздражения - и откуда они только у нее такие широкие и ясные?..
- Да если бы ты не влезла, он бы и не подумал... аар, к черту! - плюнув на возмущенно прорвавшиеся в голос попытки объясниться - в самом деле, какого лешего он еще распинаться будет? - Эр'Хаарт развернулся на каблуках, хлестнув медным хвостом воздух за спиной, и чеканным шагом (по песку, правда, все равно получалось глухо) отправился следом за конем. Вороной жался к ограде, нервно подрагивая и подергивая хвостом, но убегать не пытался. То ли понимал, что некуда - ворота-то закрыты, то ли сказывалась славная выездка: так объезжали охотничьих рысаков - даже напуганные до одури, они еще больше боялись тронуться с места без ведущей руки всадника.
"И это - боевой конь! Кобыла хромоногая!.."
Вороной, на самом деле, был чистое загляденье - длинноногий, легкий и чуткий, с коротким собранным крупом и изящной шеей; под гладкой до глянцевости шкурой билось сильное и быстрое сердце, дарившее ему бойкий и нервный темперамент. Не каждый всадник справится с такой породой, но Ашесу она была по руке - к тому же, столь ценимая им в лошадях маневренность и скорость сочетались в гончем жеребце с отменной выносливостью: такие кони могли часами нестись галопом, до последнего удара рвущегося от напряжения сердца не замедляя шаг. Что для этой лошади полтора часа тренировки? Отстоится за день-другой и даже не вспомнит про усталость.
Вмешательство ясноглазой защитницы прав животных сбило к чертям все "выездное" настроение - но, с другой стороны, покорно увести коня с манежа тоже не дело, обидно же уступать. Крепко взяв вороного под уздцы, Ашес глубоко вздохнул, силясь унять раздражение. Наставления Кейтана даром не прошли, но даже сейчас совладание с собственным темпераментом давалось молодому Эр'Хаарту через пень-колоду. Но - удавалось, что не могло не радовать... хотя учитель всегда был единственным, кто хоть как-то это замечал.

Не то чтобы Аш действительно надеялся, что у девчонки не хватит наглости и дальше к нему цепляться... Если и так - то не дольше нескольких мгновений, пока в спину не полетел окрик, доходчиво свидетельствующий, что вот так просто она не отступит.
"Вот же ш вошь," - спина Эр'Хаарта на вопль никак не отреагировала, только глаза на миг к небесам устремились, словно пытаясь призвать высшие силы не то на помощь, не то в свидетели возмутительного бардака. И откуда у лохматой служки столько норову скопилось! Неужели никто не объяснил до сих пор, на кого можно гавкать, а с кем лучше язык придержать? Или сочла его ровесником, к которому можно не только на "ты", но и с руганью?..
Ашес был растерян - и зол уже скорее на свою растерянность. В его доме хватало прислуги в юбках, но та отлично знала свое место, справедливо боясь господского гнева. Да и эту нахалку, в общем-то, ничто не мешало оттащить за косу к ее мастеру, пусть порассыпается в извинениях за нерадивость прислуги. Вот только руку грубого конюшего никакие нормы морали не остановят, отлупцует после его ухода так, что девчонке мало не покажется... А Эр'Хаарты никогда не уподоблялись мелкой чиновничьей пакости, которая чуть что - бежит, трусливо поджимая хвост, и вопит о задетой гордости да смертельном оскорблении, раздавая месть жалобами и подставами. Бить чужими руками еще постыднее, чем собственными.
Вороной, ошалевший от такого внимания к своей узде, растерянно прянул назад, дергая повод - но Ашес его даже взглядом не удостоил, отвлеченный вмешательством девушки. Совсем разум потеряла, коня у аристократа отбирать?.. Можно подумать, чистокровка быстрее успокоится, если они перед его мордой будут поводья перетягивать!
- Слушай, девка, - второй рукой парень перехватил тонкую кисть лошадиной благодетельницы, сжимая стальными тисками пальцев и отцепляя от узды вороного. - Я тебе не "ты", а "молодой господин" или "лорд Эр'Хаарт", это во-первых! А во-вторых, не порть мне коня своей бабьей дурью! На поле боя его никто ласкать и успокаивать не будет, так что эта четвероногая скотина или подчинится, или отправится на живодерню, потому что мне не нужна лошадь, которая слушается норова прежде, чем узды! - закончил он на повышенных интонациях, гневливо сверкнув глазами. Понятное дело, коню в случае неудачи (хотя какая тут может быть неудача? только недостаток старания) ничего не грозило, но слова сорвались сами собой - припугнуть да и только. Или не только припугнуть...
- А если тебе совсем делать нечего, - он дернул девицу за руку, подтягивая до опасного близко к себе и проникновенно вглядываясь в ее лицо, - так я могу найти твоему рту занятие получше, нежели сыпать дурными словами на кого не следует!..
Первая пылкая злость успела поостыть до оттенков холодной ярости - и это, на самом деле, было куда страшнее, потому что разум намного более непредсказуем, нежели порывистые чувства...

Девчонка его не боялась - хоть и замерла, как кролик в захвате удава, молча упираясь и таращась в ответ так, будто утопить хотела. Голубые у нее все-таки глаза, не серые, как сначала показалось. На лицо, пожалуй, даже симпатичная - но об этом качестве дерзкой девицы Ашес задумывался в последнюю очередь. Несмотря на зловещую решительность действий и двусмысленность слов, ей не грозило ничего, кроме легкой оторопи и пары минут излишне переполошенного сердцебиения. Миг молчания затягивался - только нервно пофыркивал вороной, которого Эр'Хаарт по-прежнему держал под уздцы, не давая отвести голову.
Окрик со стороны конюшен отвесил времени хорошего пинка, и оно рванулось вскачь - Ашес тоже вскинул голову на звук и, увидев приближающегося конюшего, негромко хмыкнул. Девушка очнулась, снова огрызнувшись на него и яростно сверкнув глазами. Попытку вырваться парень без труда предугадал, легко отпустив ее руку и позволив помощнице отскочить в сторону. Оставшаяся поднятой ладонь естественным жестом накрыла мягкий конский нос. "Измученное животное" легонько боднуло пальцы, обдав кожу жарким выдохом сквозь тонкую ткань перчатки. Где-то глубоко внутри коня зародилось еле слышное трепетное ржание, схожее скорее с мурлыканьем кошки. Вороной, вопреки всему, тянулся к человеку - даже глубоко обиженный, он не знал других средств утешения. Пройдет еще месяц-другой, и конь забудет прошлых хозяев, привыкнет к новым рукам, потому что только они на протяжении всего этого времени будут кормить его, чистить, гладить - и неустанно гонять по манежу, никому другому обижать не позволяя...
- Вечер добрый, - учтиво поздоровался Эр'Хаарт с подошедшим человеком. Кажется, Кейтан называл его имя, но Ашес не удосужился запомнить. Впрочем, ему это и не требовалось. - Мой конь испугался мишени, ваша помощница помогла его поймать, - парень перехватил инициативу, спокойным голосом поясняя ситуацию. Соврал, глазом не моргнув, не допускающей сомнений интонацией - при этом так и не отведя пристального недоброго взгляда от лица девушки.
"Элли, стало быть."
- Благодарю, сударыня, - он кивнул, на мгновение прикрыв глаза - а, открыв, смотрел уже в сторону вороного. Подбадривающе похлопав коня по гладкой тугой шее, аристократ повел его на поводу к воротам манежа, оставляя конюха и его помощницу разбираться в личных отношениях. Лицо его было спокойным, но глаза смотрели по-прежнему сосредоточенно и зло. Впрочем, сказанное девушкой он не принял близко ни к совести, ни к сердцу - простолюдинка была самым очевидным образом несведуща ни в мотивах, ни в целях подобного воспитания. С таким удушающим милосердием хорошо манежных пони растить, добрых и толстых. От боевого коня - не военного, что важно, а именно боевого, такого же одиночки, как и его всадник - требовался совсем другой характер. За дерзость, конечно, девчонку проучить не мешало бы - но с таким норовом она и сама быстро набьет шишек о жизнь и присмиреет. Ни к чему руки да совесть пачкать.
Выведя коня за ограду, Эр'Хаарт долгим вдумчивым взглядом окинул открывающийся с холма вид на город и теряющуюся в сумраке перспективу широкой мощеной улицы. До ворот особняка отсюда рысью минут десять, пешком - порядочно больше. Но прогуляться все равно будет не лишним. Домой не хотелось - значит, вороному суждено быть сегодня вычищенным от чутких ушей до копыт, мерно цокающим по камням вслед за отзвуками сапог господина...