Атрейя Ниртис
- На Постоялом дворе через несколько дней! – крикнул в ответ Райвен, полагая, что этого времени ему хватит, и он успеет.
Симург сначала сиганул в ущелье, расправил крылья где-то на полпути и только потом снова плавно набрал высоту. Встречный ветер не сбил, слава богу… Тёплое волчье тело согревало в пути. Мальчик вёл себя почти образцово… Несколько раз в дороге он приоткрывал глаза, с непониманием видя над собой Ри и небо, но ничего не спрашивал и панику не наводил… По всей видимости, сон для него был сейчас важнее.
Атрейя улавливала его эмоции, находясь так близко. Ловила удивление и ощущение удовольствия в те редкие мгновения, когда паренек забывал о боли. Симург, вне всяких сомнений, был лучше любой наземной повозки. Его не трясло, как в седле на лошади, и лишь пару раз занесло в воздушные ямы, когда пришлось искренне пожалеть о съеденном завтраке, раз уж последний нагло просился наружу. Холодный воздух гор постепенно теплел. Вечнозеленые леса и снег сменились сначала потемневшей по-весеннему пахнущей землёй, чей запах смешался с ароматом подснежников. Целые полянки первоцветов белыми облаками проплывали под ними. Ниже спускаться птицеволк не рискнул… Только на холке, там где птичьи перья переходили в волчью шерсть, встало дыбом и то, и другое. Он обычно не летал так низко, почти в долине…
Легкие крылья пронеслись над ближайшим холмом, и Атрейя увидела, что в долине уже настоящее буйство весны. Яркая зелень травы и яркие пятна сочных цветов, тянущихся навстречу солнцу. Даже ветер потеплел и поменял свой запах… Один аромат сменился десятками. Симург, словно следуя этой подсказке, стал внимательнее смотреть вниз, подмечая небольшое скопление домов и оранжево-красный ориентир хозяйского сада. Несколько домов его, в принципе, устраивало… Это всё же не город, где лапу поставить негде. Птицеволк очертил в небе полукруг, заходя на посадку, но ещё раньше, чем он приземлился, их уже встречали. Естественно, всё местное население в полном составе, и естественно, мужчины повытаскивали свое не шибко дорогое, но надежное оружие – кто что мог. Симург что-то выразительно фыркнул и плавно опустился на землю, метрах в десяти от постоялого двора. С той стороны было пространство и дорога, если придется вдруг уходить… Кто их знает, сельчан этих.
- Дальше – не полечу. – Зверь опустился на все четыре лапы, брюхом прижавшись к земле. Единственное, чем он мог помочь в славном деле спуска. Люди, и без того удивленные, настороженно дернулись (не каждый же день симурги прилетают) и ощетинились кольями (страшно).
- Отец! Отец, посмотри! Он кого-то привез! – первый голос, нарушивший тишину той стороны, принадлежал подростку.
- Скажешь тоже, - сердито буркнули в ответ пареньку и возвысили голос. – Не подходить! – то своим, то ли симургу скомандовал он. Теплая встреча грозила перерасти в перепалку… Однако буквально через три минуты раздался мощный женский голос, перекрывающий все остальные.
- Ну-ка, ну-ка, это кто же так гостей встречает? – Надо всеми показалась высокая, статная, дородная мадам с огненно-рыжей шевелюрой, властным взглядом и крепкой рукой. – Совсем правила гостеприимства позабыли, охламоны? – Нескольким ближайшим к ней мужчинам досталось по сочной звонкой затрещине. – Милости прошу, гости дорогие, хлеб да соль диве дивному да чуду чудному. – Женщина, несмотря на внушительную и полноватую фигуру, двигалась легко, быстро, и не просто излучала, а буквально раздавливала саму возможность недоброжелательных намерений мощной волну жизнеутверждающей силы гостеприимства. – Не серчайте уж на охламонов-то моих. Отроду такого не было, чтоб на нашем дворе полуволк, а полуптица стреножились, вот и очумели, видать, от радости-то. Кто ж будете, гости дорогие?
Жизнерадостность чуть потускнела, как потерлась маленько, когда женщина увидела ношу Атрейи.
- Ах, ты ж горлинка моя ясная. Это что ж такое? – спрашивала хозяйка, разумеется, о ребенке. – Что за беда приключилась?

Атрейя Ниртис
- Найдется, миленькая, найдется, - в устах этой женщины любые слова звучали почему-то ласкательно, без намека на пошлость. – Ах вы ж, Хранители-вседержители, что ж приключилось-то. Гийом, Рагнар! Живо покажите гостье, куда идти!
Хозяйка трактира, женщина душевная во всех отношениях, и симурга вниманием не обделила, еще чего, осыпав его градом неутомимой милости.
- Нет-нет, нет, ничего подобного, просто так, без воды-питья да без пищи, никого дале не пущу, и не думайте. Милости прошу, - женщина поклонилась зверю в пояс, - на отдых расположиться. Какой пищи надобно – всё говорите, ничего не пожалеем.
Добродушная хозяюшка не переставала доброжелательно улыбаться, весьма удивив симурга столь душевным гостеприимством. С таким птицеволк сталкивался едва ли не впервые в жизни.
- И как я найду тебя? – незадолго до того, как удивится, бросил он Атрейе, оглядывая кёрта непроницаемым взглядом. Вряд ли такое может статься, что она ему понадобится… Симурги всегда жили обособленно и ничего ни от кого не просили. Слишком горды для того, чтобы оказаться у кого-то в долгу.
Между тем, пока птицеволк раздумывал над ответом хозяйке, Гийом и Рагнар – из крестьянского рода (Рагнар – почти отрок, любопытный, как все люди в этом возрасте, Гийом – крепкий мужчина с сединой в волосах, побаивающийся-таки неизвестности и неожиданности) увлекли Атрейю по направлению к постоялому двору, в одну из комнат второго этажа.
- Давай сюда, - Рагнар предложил свои услуги – донести ребенка до комнаты.
- Идем, идем-ка, - Гийом как-то по-отечески приобнял Атрейю за плечи и повел следом, сквозь шушукающуюся и переговаривающуюся толпу людей. – Что там, говоришь, с сыночком приключилось?
Они поднялись по наружной лестнице на второй этаж и толкнули дверь ближайшей комнаты, выходящей окнами во внутренний двор. Мужчина толкнул дверь рукой и прошел к широкому окну – дорогу открыть свежему воздуху.
- Сюда клади, - кинул походя сыну, и Рагнар опустил черноволосого мальчонку на постель. Под тяжестью ребенка зашуршала солома… Свежая, как полагается. Чисто выметенная комнатка предназначалась для двоих человек. У каждой стены стояло по одной добротной крепкой грубо сколоченной кровати, застланной чистым бельем. Видно, хозяйка трудится, не покладая рук… В раскрытое окно ворвался свежий цветочный ветерок, всколыхнув занавеску.
- Ну, чего стал, Рагнар? Живо травницу зови, - скомандовал Гийом, повернувшись к ним обоим.
- Уже бегу, отец, - парень замешкался лишь на минуту, Атрейя могла уловить теплую симпатию с его стороны. Чуть улыбнувшись ей, Рагнар из комнаты всё-таки исчез.
- Я тут за распорядителя и плотника, значится, - неуклюже представился мужчина. – Гийомом кличут. Сама чьих будешь и откудова? На таком-то звере.
Зверя – он уважал. Не каждый на таком ехать осмелится.

оос: в предыдущем посте не хватает перенаправления, откуда пришла)

Атрейя Ниртис
- От, как, - рассеянно заметил Гийом с долей сострадания поглядывая на мальчонку. Мужчина подслеповато прищурился и получше вгляделся в лицо кёрта, словно сопоставляя увиденное с историей. Нотка то ли недоверия, то ли удивления, легкого, но ощутимого, всё же проскользнула во взгляде по очень простой причине: Атрейя… как, впрочем, и всегда совершенно не выглядела на свой возраст.
- Ошибся я, кажись, маленько. Не мамка ты ему. Сестрёнкой приходишься? Старшенькой?
Собственно, почему нет? Оба черноволосы, кареглазы. Только у девушки глаза – светлый янтарь, у мальчонки – тёмные, что земля здешняя, распаханная по весне. В общем и целом вел себя Гийом дружелюбно, однако же от расспросов удержаться не мог. Любопытно.
- Как получилось-то так, что с разбойниками встренулись?
Симург еще не успел полностью превратиться в «героя дня», но неожиданная подмога в лице рыжеволосой хозяйки постоялого двора уже поднялась по лестнице и с присущей ей энергией влетела в комнату подобно урагану.
- Никаких вопросов, пока не поешь, миленькая. Никаких! – дородная мадам подхватила Атрейю под локоток. – Гийом, пригляди за мальчонкой-то, - отдала распоряжение хозяйка и утешительно погладила охотницу по плечу. – Не смотри, что в летах, понимает он, добрее сердце вряд ли сыщется. А тебе, моя хорошая, тоже отдых нужен. Ноги-то видать не железные. Пойдем, пойдем. Обедом тебя накормлю, хлеб-соль-угощение поставлю, глядишь, за трапезой-то и разговор полегчее пойдет.
Местами неправильная речь женщины искупала ошибки произношения той редкостной теплотой и искренней заботливостью, которая всё же, несмотря ни на что, встречалась в людях. Ее большое сердце в не менее внушительных размеров груди, грозило объять собой весь мир, от муравья до самого последнего разбойника. Конечно, если последний оставит распри за порогом.
- У нас тут двор всем ветрам, всем путникам открыт, и каждый найдет здесь постель и кров. Ежли только оставит все распри за порогом.
Долго ли, коротко ли, но привела хозяйка Атрейю в обеденный зал этажом ниже, и за разговором потихоньку накрывала на стол свои хозяйские разносолы.
- Так что кушай, пей, не стесняйся. – Каравай еще теплого, испеченного утром хлеба, завернутый в  чистейшее полотенце занял почетное место на столе. – Мальчишечке, поди, супчик куриный надобен? Так я сварю, не сомневайся. Покрепче да понаваристей. – Видя мясо и кашу в глиняном горшочке, сомневаться в этом почти не приходилось. Готовить женщина умела и любила, и готовила всегда много, чтобы накормить всех своих гостей. – А мы с тобой тут посидим, покалякаем, пока Леонидия осмотрит. Она умелая, даром, что стара… учеников нетуть, пока. Не привели Хранители. Кушай, солнышко, угощайся. Да поведай уж, что за беда приключилась, что с неба спускаешься, да не одна, получаешься.
Хозяйка добавила овощи, зелень, часть зимних солений – грибочки да огурцы, да помидорки соленые, капусту квашеную и щедро отрезала край черного хлеба, и не подумавши, что не представилась, словно так и надо было. Широко улыбаясь, женщина достала из-за чистой белёной печки еще и кувшин с домашним пивом, и кто знает, что еще могла бы достать из своих закромов, чтобы поставить всё это на стол

Атрейя Ниртис
- Ох, у разбойников? Где ж они, ироды, напасть посмели? – Хозяйка возмутилась весьма искренне. В ее маленьком хозяйств таким личностям был один от ворот поворот. Если вели себя так же, как в лесах своих – подобно зверю дикому. «Да какой же здравый человек ребенка матери лишить удумает?!»
Энергичная рыжеволосая женщина даже на скамью присела рядом, подперев подбородок пухлой ладонью и почти уложив на стол свой пышный бюст.
- Отец-то есть у него? Али родичей поискать? – хозяйка всё подвигала к Атрейе блюдо за блюдом, приговаривая время от времени, чтобы она ела и не стеснялась, а то непонятно, в чём душа держится. Ей всегда приятно было, когда кушали с аппетитом, почему и старалась угостить каждого – на славу.
- Многого до нас тут доходит, и что город-от закрыт сейчас, и что нет из него ни входа, ни выхода ни пешему ни конному, окромя как по разрешению самогО или самОй. – Указательный палец многозначительно приподнялся: хозяйка благоговейно подразумевала под двумя последними словами Главнокомандующего и Верховную Жрицу. – Хранитель знает, чего уж там приключилось. Токмо стражи – и те вынуждены подчиниться. Может, потому и  нет о похитиниях ни слуху, ни духу. Еще слухи о Еленьки доходят – что не всё там спокойно нынешне. То ли тоже разбойники бушуют, то ли лесорубы духов лесных разбудили – ужасти делаются.
Словоохотливая хозяйка щедро делилась новостями. Теми, что знала по слухам, хоть и доходили они до неё с небольшим опозданием в день-два.
- Да эти, «охотники вольные», кажись, на птицеволков собираются. Может и слухи – ан всё равно тревожится, сердце не на месте. Что творится, что делается… А ты кушай, дочка, кушай, - в очередной раз отрезала щедрый ломоть хлеба, протягивая его Ри. – И вот что, отдохни пока, устала с дороги, поди. За мальчонкой твоим Леонидия присмотрит. Я своих астрочек до города слетать попрошу. Подымешься к вечеру – глядишь, и они с вестями прилетят, может, отыщут, кого надобно. Ежли еще какие поручения – оставляй, всем миром честнЫм справимся. Только мальчишечка теперь на твоем попечении… Ты его на руки взяла, тебе и до конца с его судьбой решаться, - решительно прибавила хозяйка тоном уверенным и «бесповоротным». – Годится так-то, девонька?

Атрейя Ниртис
- Еленька-то? – широкое лицо хозяйки расплылось в радушной улыбке. – Деревенька, что к Зелёному Лесу поближе будет. Тихо-мирно жила-то, от земли да от леса кормилась, с народцем Дивневым дружилась. Чего уж там у них приключилось – поди, разберись, - осуждающе головой покачала. С точки зрения хозяйки, всё в мире изначально устроено дружно и радужно. Это уж потом дележи начинаются, когда кому-нибудь чего-нибудь нет-нет, да не хватает.
- Найдут. Мои Астрочки всё найдут… Ан, имя-то есть у кавалера твово? Впрочем, и так найдут. Чай, не в первый раз оно нам, пропащих без вести разыскивать. И вот ещё – не надо ли о нападении-то разбойников-леших страже городской сообщить?
«Глядишь, отец сам за сыночком явится. Чего уж тут думать да рассуждать долго?»
Несмотря на яркий рыжий волос, глаза у хозяюшки были глубокие. Карие. Взгляд мягкий, почти материнский – своих детей за неимением. Правда, женщина в самом соку, крепкая, красивая – чай, будут ещё, сподобится.
- На-ка вот, морсика глотни. Сама вчера варила – вкусный, витаминный. – Когда хозяйка отвернулась к печи, можно было заметить (или обратить внимание, наконец), что в волосах её словно сами собой цвели крупные жёлто-белые ромашки. Живые цветы даже пахли… источая тонкий, едва заметный, приятный медовый аромат, как будто и не были срезаны вовсе. Перед охотницей поставили высокий гладкий глиняный стакан с означенным напитком…
- Придет в себя, придет, - полноватая ладонь ласково погладила Ри по плечу. – Куда ж ему деваться-то, коли им сама Леонидия занялась? Хочешь – так и сходи сама, посмотри да послушай. Суровая травница у нас… но души добрее и строже во всех окрестных горах не сыщешь.

Атрейя Ниртис
- Пожалуйста, ласточка. Обращайся! – Хозяйка добродушно улыбалась, провожая Ри, поднимающуюся по лестнице, взглядом. – Астрочек вышлю немедля! Ежли что понадобится – Римму кличь. Меня, то бишь, - рыжая вытерла руки о белоснежнейший фартук и снова захлопоталась… Продолжая при своих внушительных габаритах передвигаться легко и практически неслышно. Зато её зычный и звучный голос слышали все, когда надо.
На фоне дородной и пышной хозяйки, Леонидия выглядела куда более тонкой и стройной, с осиной талией в обхват рукой, на редкость молодым лицом и абсолютно седыми длинными волосами. Голос её тоже больше шелестел, отливая то резкостью, то нежностью, и всегда – заботой о том, кого лечит. Руки, как и одежда, ее пахли травами, настоями, ягодами… создавая отличный от всех других аромат и выливаясь в особый, присущий исключительно ей запах. Деревянная дверь приоткрылась, и для начала Леонидия выглянула в щелку. По всей видимости, желая сказать что-нибудь резкое, однако… при виде Охотницы травница явно передумала. Дверная щель выросла в размерах, женщина выбросила за дверь окровавленное полотенце и коротковато сухо скомандовала:
- Заходи. – Дверь за Ри сразу же захлопнулась. Мужчин в небольшом помещении трактирных апартаментов уже не наблюдалось. Ребенок на постели был уже перевязан и дышал спокойнее, чем прежде.
– Спит. – В интонации почувствовалась глубокая неподдельная любовь женщины к детям вообще и к конкретному ребенку в частности. – Спит он. Цела, что ли? Или тоже досталось? – Леонидия сурово кивнула охотнице на постель у стены напротив. – Садись уже, посмотрю.
На табурете рядом стоял таз с уже чистой водой, хотя в воздухе еще чувствовался запах крови: совсем недавно ж над ребенком закончила колдовать и его кровь смывать с кожи.

Атрейя Ниртис

Леонидия
- Уж, конечно, лучше, - подметила скупая на проявление эмоций Леонидия и остановилась на Ри цепким взглядом, словно прикидывая, правду та говорит или так, из вежливости... Впрочем, помощь свою травница местная никогда никому не навязывала. За исключением ранений, совсем уж трудно с жизнью совместимых... вот тут она никогда никого спрашивать не собиралась.
- Ножом его пырнули. Глубоко. Сильно. Трехгранником. - Видимо, "нож" и "кинжал" на языке врачевательницы означали одно и то же. - Только при тебе такого не видела. Побит сильно. Синяки да ссадины вижу двух-трехдневной давности. Вывих на руке был - неумело вправленный. Видать, кому-то он всё же живым нужен был.
Коротко и отрывисто, как говорила, Леонидия маятником ходила по комнате. Как можно детей до такого состояния доводить - она в упор не понимала, о чем Ри немедленно и узнала.
- Как можно детей в путешествие по горам брать! Это же верх легкомысленности, Атрейя! - поймав выражение глаз, Леонидия скупо кивнула и прокомментировала. - Да, как звать - Гийом сказал уж. - Тем не менее, от отповеди это небольшое лирическое отступление не спасло. - Сестра думать должна, отвечать за него. Мать где? Отец? Как отпустили одних по горным лесам шататься? Лихие леса, лихое время. За травами выйти - и то трижды подумаешь. А тут...
Женщина махнула рукой, словно говоря "вот молодёжь пошла, ничего-то они не разумеют". Надо сказать, что голоса своего травница не повышала, чтобы мальчика не разбудить.
- Значит так, - помолчав, прибавила от себя. - Все устали. Он спит, и тебе советую. Укладывайся, отдыхай до вечера. А и проснется - сам тебя раньше разбудит. Дверь закрой изнутри, чтоб не трогали. Кровотечение ему остановила, рана чистая, хорошая. Понадобится что - зови.  Через Римму найдешь завсегда, да и проверять вас изредка - но буду. Вы теперь на моей совести, пока на ноги не поставлю.
Бросив строгий взгляд в сторону Ри, Леонидия всё-таки удалилась, оставляя их наедине друг с другом.
оос: ничего, не смертельно) когда Ри проснется, мальчик уже придет в себя и будет сверлить её пристальным взглядом.

Атрейя Ниртис
Пока обитатели комнаты отдыхали, солнце скатилось почти к самому горизонту, и его косые, но уже прохладные, лучи раскрашивали небо в оранжевые и алые оттенки. За окном посвежело. Ветер был уже не таким теплым, и нет-нет, да и проскальзывал по полу невидимой позёмкой прямо к двери.
Мальчик пришел в себя минут 10 назад, вздрогнул, завозился… Но обстановка настолько отличалась от той, что осталась в его памяти, что оказывалось трудно поверить в такое вот «продолжение сна». Любое шевеление отзывалось какой-то порывистой болью, но приподняться и улечься на подушку так, чтобы удобнее осмотреться, он смог. Оказывается, здесь он был не один. И даже в компании какой-то незнакомой девушки. Назвать её «тетенькой» даже у ребенка язык не повернулся. Усердствуя в разглядывании лица слишком долго, он её всё-таки разбудил. И вжался в подушку немного, не зная, чего от неё ждать можно… Новая пытка его мучителей?
«Пытка» повела себя как-то странно: не бросилась с криками и орами (что хорошо), и приблизиться слишком быстро не рискнула, словно тоже боялась или опасалась чего-то. Таллир вслушался в звуки голоса, которые не несли угрозы, и с удивлением обнаружил на себе чистую перевязку. «Там» точно такого не было. Мальчик молчал какое-то время, серьезно и сосредоточенно, вглядываясь в лицо охотницы. Оно отчего-то казалось ему смутно знакомым, будто из сна пришло. Из каких-то его обрывков.
- Я… вас не знаю. – Слова слепились неумело, тяжело и слишком серьезно для ребенка. Он мучительно пытался найти ответ на… скажем так, его теперешние вопросы. Кто она? Где он? Где находится это «здесь», где спокойно и можно ничего не бояться? 
- Только… вы почему-то… знакомы...
Мальчик напряженно сдвинул черные, как и его слегка вьющиеся волосы, брови, стараясь найти объяснение. Вопрос Атрейи он прекрасно слышал, и не собирался его игнорировать. Но всю жизнь учили осторожности с незнакомцами… а после перенесенных приключений – и подавно.
- Где я? – он наконец решился задать самый очевидный из вопросов. – Пещеры помню… - Мальчик закрыл глаза, не желая, чтобы по его взгляду видели… и не подозревая, что по выражению лица всё равно можно было видеть… отвращение, боль, испуг, который не был  и не станет страхом. На удивление… он даже четко выговаривал «р» для ребенка своих лет… Впрочем, понятия «детство» в то время почти не существовало. Всё, что было до пещер, он тоже помнил.

Атрейя Ниртис
- Таллир. – Бледно улыбнувшись, мальчик назвал и своё имя тоже, но улыбка стёрлась с лица так же быстро, как и появилась. Особенно, когда вспомнил детали этого странного похода… Ведь им всего и нужно было с матерью – тихо и спокойно дойти из одного городка в другой, где с недавнего времени стал служить отец. – Мама Талом звала.
Даже не слишком чуткий человек мог уловить за словами необъятную грусть и сознание собственной вины… как будто он действительно был в чём-то виноват. С закрытыми или открытыми глазами… обвинения себя в случившемся проглядывали во всём.
Упоминание о городе СиЛ вернуло слабый отблеск улыбки на лицо, однако… Вновь – ненадолго – как закатный луч солнца не небе, медленно тонущем в темноте ближе к ночи.
- Я не смог её защитить… Что скажет отец… - Слова вырвались помимо воли, перемешанные с отчаянием и нежеланием куда-либо идти. Радость от освобождения из грязных рук разбойников была сильна, надежда тоже, но осознание «слабого звена», того, что он подвёл отца, не проходило. Отец так сильно любит её… наверняка до сих пор любит, что вряд ли простит такое… «Ты теперь главный мужчина в доме. Береги маму». Те слова, что он сказал сыну перед отъездом. Таллир терзал себя тем, что всё-таки не уберёг. Не потому даже, что не хотел… Слишком ничтожны оказались силы перед лицом опасности.
Ни хозяйка, ни травница не интересовали сильно, когда сосредоточен на своём.
- Я подвёл его. - «Я плохой сын… Я виноват». Мальчик неловко пошевелился и едва не застонал при попытке отвернуться к стенке… Из-за раны в боку и боли в руке затею пришлось оставить. Горе, такое недавнее, делало его значительно старше имеющихся лет… Хотя… если мама жива… Тёмные, почти чёрные сейчас карие глаза пытливо отыскали лицо Атрейи, почти неосознанно переходя на «ты». - Она жива? Ты её видела?
оос: прошу прощения за опечатку в имени персонажа, исправилась)

Атрейя Ниртис
Уверенность кёрта всё-таки зацепила сознание мальчонки, несмотря на всё его чувство вины и значительной неуверенности в завтрашнем дне.
- Спутник? Это какой? - Смутно помнилось ощущение бега, мужского голоса, кричащего "РИ!" (один слог сложно перепутать с чем-то ещё) и полёта. Почти невероятно, но кажется это был именно полёт... И что-то - такое располагающее к ней - заставило его выдать ещё два факта своей истории. - Видел, как она упала. Слышал, как кричала.
Называть мать именно матерью, а не как-то иначе, сейчас было выше его сил. Таллиру легче было думать о ней, как о стороннем человеке, описывать происходящее как то, что произошло "не с ней". Тогда может быть произойдет чудо и она всё-таки окажется живой? Крик, стоило только его вспомнить, снова зазвенел в голове, заставляя морщиться от невероятной боли - той, что пронзила его тогда, далёкой от боли ран и всё же не менее болезненной.
Раздался лёгкий стук в дверь, и за ней - звучный (даже в виде шёпота) голос Риммы, отдававшей кому-то приказания и пререкавшейся на предмет того, что "вечер уже, а постояльцам поесть надо".
Мальчика это только встревожило. Почти весь мир сейчас ходил, по его разумению, во врагах больше, чем в друзьях.
- Не открывай. Вдруг это "они"? - шепотом попросил он, умоляющими глязами глядя на Атрейю. И даже соблазнительный запах свежего крепкого бульона, пробивающийся в щель под дверью, не решал этой дилеммы в положительную сторону.

Атрейя Ниртис
Мальчик всё ещё умоляюще смотрел, но дверь уже начала медленно открываться. И первой в образовавшемся проеме показалась щедрая рука Риммы, пытавшаяся протащить с собой ещё и поднос.
- Уффф... Голубки мои ясноглазые, откройте уж так, чтобы и тело моё пышное впустить, - рыжеволосая хозяйка жизнерадостно улыбалась, по-матерински тепло пытаясь взглянуть на обоих своих постояльцев через образовавшуюся щель. Такие молодые, такие юные... и уже столкнулись с такой, понимаете, изнанкой мира! Возмутительно.
Впрочем, в её заботы входило вернуть их в этот мир, полный любви, несмотря ни на что и вопреки всему. Разве она сама не живое тому доказательство? Ароматные хлебцы, набор овощей, несколько видов засахаренных фруктов из закромов, пока новые ещё не поспели, полезный кисло-сладкий морс из клюквы и ежевики – очень приятный на вкус и в меру подслащенный для ребенка. Поднос почти трещал от снеди, и одному пареньку точно всё это не осилить. Римма улыбалась – широко и довольно – и в этом уголке юдоли и печали стало значительно светлее с её появлением. Рыжеволосая аккуратно поставила поднос на деревянный стол.
- Ну, кто тут голоден? Налетайте, милые!
Собственно, это пожелание сбылось с лихвой… За звучным голосом хозяйки не слышно той стремительной возни, венцом которой стало появление в комнате невиданного животного, преследуемого стайкой весёлых разноцветных астр. Небольшой, размером с кошкой, но совершенно на неё не похожий… Зверёк акробатически перекинулся на свободную кровать, взлетел по стене до крепления для факела, оттолкнулся от него, попытавшись перепрыгнуть на соседнюю стену или выскочить куда-то в район окна, но вместо этого угодил за край выреза необъятного лифа Риммы. Куда успешно и провалился.
Женщина заухала, пытаясь хотя бы отчасти сдержать свой громоподобный смех, затряслась необъятным телом и буквально взмолилась к Ри.
- Ух, не могу, ух, достань! Уф-ухух! – разноцветные Астры только усиливали весёлую суету… искорками отражаясь в широко раскрытых и явно заинтересованных глазах Таллира.

(такая вот животинка)

Атрейя Ниртис
Зверек очень любил свой хвост. Поэтому и заверещал. Поэтому и шмякнулся на пол, с испугу забившись под подол Риммы. А что? Заодно и спрятался от астр, которые слишком заигрались, и теперь имели достаточно оснований, чтобы не оставлять его в покое.
- Астрочки, Астрочки, - Римма чинно покивала, стараясь сохранить достойный и солидный вид и при этом не напугать мальчика своим зычным голосом. Бледненький он, конечно, но вот даже улыбнулся в ответ, на всю эту кутерьму глядя. – С вестями, а то ж!
Пока Астры были заняты поисками их пушистого друга и радостно перезванивались колокольчиками-вопросами («Где он?» «Да, где он?» «Ты видишь?» «Ты видишь?» «Спрятался-спрятался!»), как всегда, звенящими в воздухе одновременно, Ри удалось коснуться яркого бутона на голову одной из них. Едва почувствовав этот намёк на прикосновение, астра пугливо метнулась в сторону, встретилась с мягкой грудью Риммы и едва не свалилась вниз. Материнские ладони хозяйки были уже наготове.
- Ты что ж так пугаешься? Это ж гости наши. Гостюшки, - Римма дунула на яркий цветок на голове, и астрочка в ее руках смешно чихнула – видать, от смущения. – На-ка вот, погладь, ежли хочешь.
Хозяйка придержала астру ладонями.
- По спинке погладь, между крылышками. Или вот по горлышку проведи. Они это дело страсть, как любят.
Стоило прикоснуться в означенных местах, как астра шею вытянула от удовольствия, задирая к потолку смешной вытянутый хоботок.
- А я? А я? – тут же налетели другие, которые тоже хотели ласки, тепла и простого человеческого внимания. От Ри. Пока со стороны кровати не подал признаки жизни ещё один обитатель комнаты:
- А мне тоже можно? – напряженно спросил Таллир, не отводя глаз от этих странных и радостных существ… и всё-таки поглядывая вниз, где должен был находиться пушистик, о котором уже забыли астры.
- Конечно, можно! Чего ж нет-то! – Римма заботливо пересадила несколько астр на плечи и голову Атрейи, и дала в руки еще одну. – Давай, чего стоишь-то? Как я тебе, так и ты ему объяснишь.
Таким образом, вся эта весёлая кутерьма через несколько минут повторилась снова, только в центре её оказался уже Таллир. Когда детки совсем разыгрались, Римма вновь вступила в свои хозяйские права.
- Ну, хорош, хорош, будет вам. Ну-ка, дайте отдохнуть. Кыш-кыш-кыш. – Астры дружно «кышнули» в коридор врассыпную.
- Сама, что ль, покормишь, или мне Леонидию позвать? – Хозяйка широко улыбнулась, дождавшись ответа, чтобы тут же исчезнуть, закрыв за собой дверь. – Вниз ко мне спускайся, там и поговорим.
И после её ухода остался в комнате еще один обитатель… зверек.
- Ри… это кто? – шепотом подал голос Таллир, вглядываясь в выразительные глаза пушистика. Он уже бледно улыбался, не обращая внимания на поднос с едой. На которую, видимо, и смотрел зверек.

Атрейя Ниртис
«Пушистый» поводил носом, взглянул на лакомство большущими глазами и сглотнул слюну. От фрукта пахло невероятно вкусно. С величайшей осторожностью на свете, не сводя с Атрейи зачарованных глаз, зверек медленно придвинулся ближе. После нескольких минут жесточайшей внутренней борьбы, взять фрукт он всё-таки лишился и с аппетитом вгрызся в сочный лакомый кусочек. От пальцев кёрта пахло тем же фруктом… Поэтому убраться с пути ладони Ри он и не подумал. Так, пригнулся к полу, на всякий случай, становясь меньше и незаметнее…
Таллир следил за ним во все глаза. Он бы и хотел встать, но пока ещё не мог, слишком мало времени прошло после первой и важной для него перевязки. Хотя… попытку сделал. Болезненно морщась, на постели мальчик всё-таки сел, но спрыгнуть на пол? Даже чтобы погладить зверька?..
Пока Таллир ел, оба – и он, и пушистый непознанный зверь – не сводили друг с друга глаз. Закончив со своим фруктом, пушистый комнатный гость умильно уселся на пятую точку и долго следил за путешествием ложки ко рту и обратно, в конце концов, попытавшись это движение повторить… Взрыв смеха спугнул его ненадолго под кровать: как ни больно было Таллиру, удержаться от смеха он не смог.
Ри, еда, эмоции и гость – всё это, казалось, в несколько раз ускоряло процесс выздоровления… Может, потому и следовало, действительно, оставить лемурика здесь. Обычно – они в Зеленом лесу жили, но этот был поцивилизованнее других и не настолько боялся людей… либо пережил недавно неволю, либо просто повезло общаться с людьми.
- Я дотянусь, - Таллир кивнул, уже не настолько боясь оставаться в комнате одному… тем более, что один – он уже не был. С ним оставался лемурий. – Спасибо, - потеплевший, более жизнеутверждающий взгляд проводил Атрейю до выхода, и губы улыбнулись, услышав её весёлую беготню по лестнице. – Эй…
С этой минуты вниманием мальчика завладел зверёк, и до чего уж там они договоряться… до чего бы ни договорились – за жизнь Таллира можно было уже не опасаться: зверек не даст отчаянию и тоске проглотить его желание жить.
Хозяюшка как раз закончила выпытывать у Астр подробности их путешествия в кольцо стен города СиЛ, потому что понять их порой было слишком сложно для непривычного людского уха, и теперь совершенно точно знала, где они были, что делали, что видели, что слышали и что наболтали. Внизу по случаю вечера должно было собраться всё небольшое население и гости постоялого двора, и Римма уже накрывала на столы ужин. Помогало Римме несколько девочек лет 10, но рук всё равно не хватало.
- Умничка, голубушка! Айда к нам. Я тебе на ушко всё обскажу, как надо! – жизнерадостный неугасимый оптимизм хозяйки явно довлел над любыми неурядицами и настроениями в нижней зале. Хозяйка очень быстро вовлекла Атрейю в общее дело, подсказывая, что взять и куда поставить, и поскольку передвигались они вместе, бок о бок, от одного стола к другому, потом до печи и обратно, Римма не скупилась на слова, раздавая указания – и успевая одновременно поведать принесенные астрами вести. – Лучина догорит – мужчинам время прийти, а у нас на столе хоть шаром покати.
«Лучина», отмеряющая время, мерно потрескивала в глиняной плошке. Хозяйка сноровисто сунула в руки охотницы глиняные миски, отправляясь их по столам расставлять, как надо.
- Держи. И пока держишь – слушай. Воистину есть в городе стражник, Капитан. Что семью к себе ещё до закрытия ворот ждал. Не дождался, и город возьми – да и закройся. И жену свою, сказывают, очень любит… тоже нашего племени, от Астр. Может, оттого и нашли быстро. Да. Жену и сына ждал. Сынок вроде мальчика нашего: лет пяти, тоже тёмненький, и глаза такие – как колодцы, глубоки. И ещё над башней Симурга видели. И слышали, знаешь, звучно так было… весь вечер, поди, только это и обсуждали. Взялся помочь, вроде как, только с того дня не возвернулся ещё. Не тот ли, к слову, что тебя с ребятенком привез? – поинтересовалась Римма, расставив очередную стопку мисок на столы.
Беседа их заняла ещё какое-то время (офф: будут вопросы – отвечу в следующем посте), но всё имеет свойство заканчиваться… как лучина –например, догореть. Послышались шаги обитателей и гостей постоялого двора: хозяйка враз разослала пестрых астрочек с вестями об ужине. И Гийом, и Рагнар, и несколько приезжих из комнат наверху, один из которых всё время удивлялся, куда сбежала его лемурия. Впрочем, долго посидеть в тишине и спокойствии не получилось. Дружно взлаяли окрестные собаки, и в раскрытые окна нижней залы постоялого двора ворвался взбудораженный детский голосок:
- Волк! Волк! Там волк у овчарни бродит! – ещё немного – и мужчины повскакивают из-за стола, начиная «охоту».
офф: кёрт-волк лучше других способен почувствовать «собрата» и повлиять на него; на улице стемнело, овчарня с домашним скотом - справа от второго ("служебного") выхода

Атрейя Ниртис
- Иииии... оставайтесь здесь, пока можется. - Предложение крова и защиты в устах хозяйки было не более щедрым, чем остальные. - И Леонидия присмотрит, кабы чего не случилось. И мужики у нас рукастые, колы-топоры держать умеют. Глядишь, через день-другой или город откроется, или отец объявится. Не утерпит, чай, быстрее ветра домчит.
Услышать эти слова до того, как все расселись и разговоры утонули в дальнейшей суете, Атрейя услышала. Осознать, наверное, осознала, но рывок охотницы в сторону двери должен был прогнать лишние мысли и чувства. В самом деле, если настроиться на ощущение "зверя" - волк волка почует, волк волка найдет, и они встретятся... Пусть и не так, как получилось в этот раз, когда они чуть было не столкнулись нос к носу, успев в последний момент отскочить в противоположные стороны. Кем бы ни был этот волк - Райвеном он точно не был.
Молодой двухлетка, подранок ещё, не такой складный, как взрослые звери, стоял напротив Ри и пристально вглядывался ей в глаза, не мигая, словно пытаясь прочитать или увидеть в них что-то. По ушам больно бил ярый собачий лай, но волк не шелохнулся. Он вообще будто не обращал внимания на собак, как если бы у него здесь могла быть какая-то цель. Своя цель. Вот только какая?
Зверь, до этого стоявший мирно, вдруг резко оскалился.
- Я с тобой! - раздался голос из-за спины охотницы, и принадлежал он... Кому, как не Рагнару? Даже резкие окрики Риммы и отцовские советы Гийома не смогли удержать его за столом. - Ух, какой...
Последнее, конечно, относилось к волку. Парень наконец его заметил, а заметив... стал первым проявлять воинственность. Огляделся, поднял палку с земли, и произнес, как истинный защитник... смешной только, потому что молодой, как волк.
- Уходи, я вроде как прикрою...
Атрейя же, если не тратила времени даром, могла заметить, чем этот волк отличался от множества других: куском кожаной перевязи Райвена, повязанной вокруг шеи.
офф: если будут какие-либо значимые действия - кидается кубик 3d6 на успех предприятия, 3-5 - полный провал задуманного, 16-18 - полный успех, 6-15 частичный успех (детали можно выяснить по ЛС или асе)